"И нет у тебя власти надо мной..." (Лабиринт)
Я ухожу,
Мое прошлое осенней листвой заметает следы.
Не надо кричать.
Мое прошлое глушит слова и сжигает мосты.
Пусть не забуду тебя мое прошлое,
Но пусть с тобой умирают мечты.
Пусть не забуду тебя мое прошлое,
Но забери дней ушедших холсты. (с Ян)
Ты ушел 24 апреля 2005 года, после того как мы помирились. И я был последним, кто видел тебя живым. Тебе могло бы быть сейчас 23? Да. Но ты навсегда останешься для меня 17летним. Знаешь, после тебя все пошло не так. Прости. Я не уберег твою младшую сестру: она скончалась в маленькой больнице - мы не сумели собрать денег на лекарство...Я знаю, что я виновать. Я не стану просить о прощении. Уже поздно. Ты приходишь ко мне во снах. Ты всегда мне улыбаешься, ты никогда еще не обманывал меня. Не было ни дня, чтобы я не вспомнил о тебе. Старый Арбат нам свидетель, я смотрел на тебя с обожанием. Когда тебя не стало, все замерло. В нашем районе теперь сплошные кавказсцы, только вот парк, слышишь, парк они не тронули. После той бойни, они не посмели. Ты никогда не говорил, что любишь меня, но в подкладке твоей куртки нашли мой нательный крест, который я подарил тебе. Ты научил меня радоваться, научил любить розовый цвет. Твои родители погибли в дорожно-транспортном проешествии 2 года назад. Знаешь, они так меня и не простили.
Нашу компанию разбросало по свету...Я один остался еще жить на Автозаводской. Прости, мне тяжело. Тяжело без тебя. Я так много не успел тебе сказать.
И больше всего ненавижу причину своей ненависти: я раньше таким не был, а потом резко все поменялось, передернулось, вывернулось черно-белой изнанкой, и теперь я не знаю. Делаю все вопреки. Специально. Меня раздражает печься о своем здоровье. Я не фарфоровый и я не левретка. Как меня это раздражает!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
И я вспомнил себя! Мой Лорд, сколько раз я сам говорил что-то подобное?=)
В комнате душно, но все равно как-то промозгло. Это все погода. Хочется одеть пальто и выйти на улицу. Стоять под твоими окнами. Если ты прикажешь.
Я знаю многих, кто выкладывает правду-матку, и ничего против не имею. Но сам я этим не увлекался и не увлекаюсь. Не из-за природной скромности, не из-за скрытности. Просто не тянет меня. Тем более, что подобные посты в нашей паре выкладывает Лорд.
Не знаю, интересуют ли моих ПЧ интимные подробности жизни Яна? Не знаю))) Но хочу знать))) На самом деле, я явно сейчас паду в ваших глазах, уважаемые ПЧ)))) Ну да ладно) Мне тоже хочется развлечься)
| 1. Да | 9 | (69.23%) | |
| 2. Нет | 2 | (15.38%) | |
| 3. Совсем спятил | 2 | (15.38%) | |
| Всего: | 13 | ||
Мой обожаемый сегодня активно страдал садизмом с моей подсказки и явно ловил кайф. Сначала хорошо так прикусил мне шею, потом отыглался на моем теле, наивно полагая, что я через свитер ничего не чувствую))). Учитывая, что место действия было метро, то это ощущалось еще более мучительно и садитски, ведь а)надо молчать, б) молчать я никак не могу. Но шум поезда все заглушает, в общем, если вы в пути, это еще ничего не значит)))
 | Shiritsu Araiso Koutougakkou Seitokai Shikkoubu [2002] Студсовет частной школы Арайсо Araiso Private High School Student Council Executive Committee Shiritsu Araiso Koto Gakko Seitokai Shikko Bu 私立荒磯高等学校生徒会執行部 Производство:  ЯпонияЖанр: комедия, боевые искусства, фэнтези, сёнэн-ай Тип: OAV (2 эп.), 30 мин. Трансляция: c 29.03.2002 по 26.07.2002 Снято по манге: Shiritsu Araiso Koutougakkou Seitokai Shikkoubu Автор оригинала: Минэкура Кадзуя Студия:  |
Началось все живенько и красиво. Проникло в сердце и улеглось,свернувшись калачиком. И на вдруг-серии кончились. И из сердца не выгнать и продолжения жутко хочется,уж больно хорош сериал получился. Чего стоит лишь голос Макото Куботы! А эпизод с мороженым? Все герои харизматичны и ярки. Невозможно не влюбиться.
Да...маловато только. всего 2 эпизода. Так потрясно!!! Смотреть всем!!!!!
Лэд, они вообще на нас похожи))) По крайней мере по поведению в универе - 100% сходство.
Мама велела мне отдыхать. Смотреть аниме, сидеть в инете и читать мангу. Сказала, что придет проверит.
А все потому, что я головой тронулся на учебе...
I'm killled...
И мой стих к этому фанфику.
Больничная койка,
Слёзы и кровь.
И 24 часа на любовь.
Неделя - в коме.
День на двоих.
И в нашем доме
Смех твой затих.
Так грубо и дерзско
Жизнь оборвал
Пронзающий резко
Звездный металл.
И наше счастье -
Глупый каприз.
Размыло ненастье
Свежий эскиз.
И плечи в шрамах,
В заплатках пальто.
Закат на рамах.
6 часов до...
И время - дыханье
Будет не то.
Повисло прощанье.
5 часов до...
Как жизнь металась
Не знает никто.
И нам осталось 5 минут до...(с.Ян)
Никакой критики не потерплю. Если вам не угодна рифма любовь-кровь, проблемы ваши.
24 часа |
Автор: Romanta Darkmoon ([email protected]) Бета: Вейла Кет ([email protected]) Рейтинг: PG13 Предупреждение: смерть персонажа Пейринг: Ремус/Сириус Жанр: angst, romance Summary: у них есть только 24 часа… Disclaimer: ничего мне не принадлежит, все - Роулинговское. Размещение: только скажите.  …В твоих глазах застыла боль Я разделю ее с тобой… (Кипелов – «Возьми мое сердце)
Я прибыл в Хогвартс так быстро, как только позволял порт-ключ. Из-за разразившейся войны анти-аппарационные заклинания были наложены практически на каждый дюйм острова, будь все проклято! Что уж говорить по поводу защиты Хогвартса! Порт-ключи снабжаются неимоверным количеством контр-заклятий и паролей, чтобы одно из защитных заклинаний ненароком не убило того, кто перемещался. В Больничное крыло я влетел уже спустя десять минут после прибытия, едва не сбив с ног мадам Помфри. Совсем поседевшая и сильно бледная медсестра, однако, встретила меня с грустной улыбкой. - Рада, что ты смог приехать, Сириус, - тихо сказала она. - Я тоже, - довольно безразлично сказал я, обводя взглядом двери палат, - где он? - Ремус? Пойдем, - голос Помфри совсем потускнел. Это меня насторожило. Я вслед за медсестрой вошел в огромную белоснежную палату. На кроватях лежали раненые на поле боя. Однако мы шли дальше, и вскоре Помфри подвела меня к одиноко стоящей ширме. Зайдя за белую перегородку, я едва не столкнулся нос к носу с Гарри. - Привет, - он постарался улыбнуться мне, но его улыбка никак не сочеталась с тоской в зеленых глазах. Не говоря больше ни слова, он быстро покинул маленькое пространство, отделенное ширмой. На кровати лежал Рем, бледный, словно вылитый из воска. И можно было бы принять его за мраморное изваяние, если бы не напряженно сдвинутые брови и дрожащие бормочущие губы. Кожа была настолько белой, что на щеках проступили редкие веснушки, о которых раньше я даже не подозревал. Я плюхнулся на колени рядом с кроватью, и сжал холодную, как лед кисть. - Рем, - мой голос осип, как от ангины. Веки вздрогнули и приподнялись, темно-янтарные глаза, потускневшие, словно запылившееся стекло, взглянули на меня. - Си.. риус…, - почти неслышно, на выдохе, шепнул он, едва шевеля губами. - Реми, господи…, - я нервно закусил губу, не зная, что ему сказать. Переполнившие меня эмоции и чувства нельзя было выразить словами. Веки вновь опустились, бледные губы чуть приоткрылись. Только тихое дыханье со слабым грудным хрипом давало понять, что жизнь еще не покинула его. - Ему сейчас очень тяжело, - послышался позади голос медсестры. - Что с ним? – не оборачиваясь, спросил я. Ведь мне так толком ничего и не объяснили – только прилетела сова с запиской, сообщили, что Ремус попал в Больничное крыло, и еще неизвестно, выживет ли он. - Серебро, - почему-то шепотом произнесла Помфри, - серебряная сыворотка, введенная в кровь. Я закрыл глаза и уронил голову на руку. Господи, Реми! Нет! Но это звучало, как приговор. - Неужели ничего не может ему помочь? – горло сдавило, говорить стало почти больно. - К сожалению, нет, - Помфри, чувствовалось, удерживала свой официальный тон с трудом. Я поднял голову, разглядывая бледное лицо Ремуса. Реми… а я ведь так и не сказал тебе ничего… ждал, думал – не время, еще рано… Я должен тебе сказать, должен!.. Что я люблю тебя, я должен это сказать… - Сколько ему осталось? – говорить становилось все сложнее, слова словно вязли в смоле. - Не больше полутора недель, - Помфри вздохнула, - и то поговорить с ним не удастся, он будет постоянно терять сознание… Я закрыл глаза, под веками стало горячо от закипающих слез. И я так и не смогу тебе ничего сказать! Рем! Ты не можешь так просто бросить меня! Нет, Рем! Прошу тебя! - Но есть одно средство, - в голос медсестры добавился напускной холод. Я встрепенулся и посмотрел на нее.. - Какое средство? Помфри чуть нахмурилась, словно собиралась сказать что-то нелицеприятное. - Средство, которое вернет Ремуса в сознание, - сказала она, - но тогда он продержится не больше суток… А потом он…, - она на миг замолчала, но так и не закончила фразу, - это очень сильное зелье… Но на двадцать четыре часа оно даст ему полноценную жизнь… только потом все равно… Ее голос ослаб и оборвался. Она судорожно провела рукой по щеке, смахивая нежданную слезу. Мне не хотелось даже думать о том, чтобы добровольно сократить жизнь Рема. Но… но он уже и так почти умер… Я смог бы поговорить с ним… Мысли бились в голове, противореча друг другу… Я так и сидел на полу, наплевав на затекшие колени. Поглаживая холодную ладонь Рема, я судорожно пытался принять решение. То и дело накатывала волна горького отчаянья, хотелось бить стекла и кричать, кричать о несправедливости судьбы, проклинать эту войну, проклинать весь мир! Но это все бесполезно. И такое чувство, словно выход из этой ситуации – здесь, рядом. Только протяни руку в нужном направлении. Но густой туман безвыходности, почти осязаемый, не позволял даже пошевелиться. Рем несколько раз приходил в себя, шептал мое имя… и снова проваливался в темноту забвенья. Я не заметил, как уснул. Открыв глаза, я снова увидел лицо Рема, в свете юной зари оно казалось высеченным изо льда, кожа была словно прозрачной. Бледные сухие губы, искусанные и обветренные, были плотно стиснуты, как от боли. Я осторожно провел ладонью по лицу Рема, и он вдруг потянулся за моей рукой. - Сириус…, - шепнул он, и вновь потерял сознание. - Рем…, - слезы бессилия жгли глаза. И решение пришло само собой. Уже не было смысла сомневаться. В восемь утра Помфри пришла в палату. С обычным, повседневным, видом она несла в руках металлический поднос, накрытый белой тканью. - Ты уверен? – осторожно спросила она, ставя поднос на тумбочку у изголовья кровати. Я только кивнул. Ткань вспорхнула с подноса, открывая маленькую колбу с темной жидкостью и металлически шприц. Игла хищно поблескивала. Я невольно поежился. Жидкость набиралась в шприц медленно, она лениво ползла по игле, заполняя стеклянное пространство. Помфри провела ватой, смоченной в спирту, по сгибу локтя Рема и ввела иглу. Я отвернулся. Хотя за последний год войны повидал многое – и действие заклинания, разрывающего на куски грудную клетку, и горы полуразложившихся трупов, и море крови… но это было другим, я не мог выдержать одного вида… - Остается только ждать, - вздохнув, сказала медсестра, положив опустевший шприц на поднос, - около сорока минут… И, чуть пригнув голову, она быстрым шагом удалилась. Сорок минут… Сорок минут, Реми… и потом у нас будут всего сутки… всего двадцать четыре часа в противовес вечности… Я не хочу тебя терять! Слишком много невысказанного между нами, слишком мало понимания, которого мы оба заслуживаем, слишком… слишком… Из забвенья меня вывело осторожное касание, чьи-то пальцы перебирали мои волосы. Вскинувшись, я увидела приподнявшегося на локте Рема. Его взгляд был печален, но, встретив мои глаза, он чуть просиял. - Реми! – я судорожно сжал его в объятьях. Пожалуйста, пусть все будет просто дурным сном! Пусть нет никакой близкой смерти… пусть… - Спасибо, Сириус…, - прошептал он, отстранившись. Неземная тоска его глаз не давала забыть, что будет через двадцать четыре часа… *** Десять утра. Двадцать три часа до… Я осторожно придерживал Рема за плечи, помогая ему спускаться по лестнице. Его все еще немного шатало, но он уже не терял равновесие, как час назад - едва поднявшись с кровати, он вновь рухнул обратно от головокружения. - Все в порядке? – я в сотый раз уже спросил его об этом. Наверное, чтобы просто он не молчал. - Все хорошо, - с мягкой улыбкой ответил он. Лестница закончилась. Мы прошли по холлу мимо дверей в Большой зал. Раннее майское утро. Как можно было забыть времена нашего обучения в Хогвартсе, когда в такие майские деньки совершенно не хотелось думать о приближающихся экзаменах, а только жить в свое удовольствие, существовать и радоваться себе. Только Рему удавалось утихомиривать нас с Джеймсом, и заставить хоть немного времени посвятить книгам. Полдень. Двадцать один час до… Мы просто гуляли по таким знакомым местам. Чем жарче грело солнце, тем сильнее разносился аромат цветения, весны. - Рем…, - я осторожно взглянул в его лицо. Глаза его были закрыты, он блаженно втягивал носом весенние ароматы. Я знаю, что такое для оборотня запахи – своя история в каждом. - Да? – приоткрылись карие глаза. Тоска в них, казалось, опустилась куда-то на дно, и вновь начали зажигаться те искорки, которые я видел раньше… - Может… может ты чего-нибудь хочешь? – получилось совсем глупо, но я никак не мог объяснить все словами… сказать… - Да… я хочу пройтись по Косому переулку, - с грустной, даже чуть виноватой, детской улыбкой сказал он, - я давно там не был… Два часа дня. Девятнадцать часов до… Потерять целых четыре часа на подготовке этого проклятого порт-ключа! Но Рем взирал на все с такой простой улыбкой, что я и сам не смог больше злиться. Все это время мы просидели с ним на балконе астрономической башни, глядя на залитые солнцем пейзажи и просто переговариваясь, словно не было никакой темной тучи, нависшей над этим безоблачным миром, нас хрупкой фигурой… Оказавшись на мощеной дороге Косого переулка, Рем первым делом потянул меня к зоомагазину, где много лет назад, еще будучи второкурсниками, мы с ним выбирали ему сову. Разглядывая пестрых птиц, мы смеялись, вспоминая, как на Питера набросился маленький пучеглазый совенок, вереща на весь магазин, но вопль Питера ему все равно было не заглушить. И как Джеймс пытался отогнать совенка, а тот только клюнул его в лоб. И, в результате, именно этого совенка Рем купил себе, чему очень возмущались все, кроме меня… После зоомагазина мы посетили кафе, в котором на пятом курсе устраивали тайное свидание Джеймсу с Лили. А ведь ничего так и не поменялось. Даже на деревянной поверхности углового столика, скрытого за большой вазой с цветами, так и осталось вырезанное ножом сердечко, в котором были вписаны имена – Джеймс и Лили. Повезло ли нам или я бессознательно выбрал этот столик – но мы и сейчас сидели за ним. Рем поедал мороженое – его любимое, с шоколадной крошкой, а я только наблюдал за ним, не притронувшись к своей порции. Никак не хотелось верить, что всего несколько часов спустя Рема уже не будет. Что завтра, в это же самое время, я не смогу перекинуться с ним парой слов, не смогу… сказать ему… Краем глаза я заметил на столе еще одно сердечко, поменьше. Немного неровное, торопливо вырезанное. И внутри было что-то написано, я сощурился, пытаясь различить буквы. Р… Рем… Рем? Быстро посмотрев на него и убедившись, что он всецело поглощен изучением мороженого, я вновь взглянул на вырезанное сердечко. И в памяти всплыл тот момент… когда я сидел здесь и сам, перочинным ножом, вырезал это… Как мне глупо тогда это показалось, и я даже попытался стереть это – именно потому имя было сложно прочесть, его пересекали несколько зигзагов, но до конца уничтожить его не удалось… Пять вечера. Шестнадцать часов до… Напоследок прогулявшись по Косому переулку и даже немного пройдясь по маггловскому Лондону, мы вернулись в Хогвартс. Рем твердо уверил меня, что именно здесь он хочет провести последние… Нет! Я не могу! Реми, мой Реми! Ты не знаешь, что сейчас творится со мной! Теперь мы гуляли по Хогсмиту, и казалось, что здесь каждый дом, каждая дверь, каждое дуновение ветра, раскачивающего вывески магазинов и пабов – все напоминало нам о нашем детстве и юности. - Помнишь, как мы сбегали сюда по потайным ходам? – с улыбкой спросил Рем, указывая на магазин Зонко. Как и тогда, двери ни на минуту не закрывались: то и дело сновали счастливые дети, с покупками в хрустящих бумажных пакетах, или только собирающиеся купить что-нибудь… Как не помнить… - Сири, почему ты такой тихий? – обиженно спросил Рем, когда я вновь не ответил на его вопрос. Словно ты не знаешь! Хотя… ты, правда, не знаешь всего. - Ничего, Рем, - я постарался сказать это как можно непринужденнее, - просто задумался. Восемь вечера. Тринадцать часов до… Это праздное шатание мне казалось ужасной тратой драгоценного времени. Ведь его можно было провести… Как? Но это нравилось Рему, и это главное. У меня еще будет время, чтобы потратить его так, как хочу я… Солнце уже начало клониться к закату. Мы вернулись в Хогвартс, но на ужин не пошли. - А пойдем в Визжащую Хижину, а? – вдруг предложил Рем, - я давно там не был… Спорить я с ним не стал, да и мне самому почему-то казалось, что это место – единственное, которое целиком и полностью принадлежит только нам… Как и много лет назад. Взмахом палочки я зажег керосиновую лампу на столе, и комната озарилась янтарным светом. Заклинанием очистил от пыли покрывало кровати, и Рем тут же опустился на край, оглядываясь с наивным интересом. А я внимательно смотрел на него. И вспомнилось, как много лет назад здесь я сжимал в объятьях плачущего юношу, прося у него прощения за свои глупую шутку, которая могла повлечь за собой очень неприятные последствия… - Сириус, - голос Рема вновь вернул меня к реальности, - ты опять задумался? - Прости…, - от одного взгляда на Рема грудь сдавило железными тисками, а к глазам подкатила горячая волна. И я не выдержал. Упав на колени прямо на пыльный пол перед Ремом, я обхватил его талию руками и зарыдал. - Сириус…, - его голос неуверенно дрожал, - что?.. - Реми, - я уже не мог удерживать слова, больше не мог, - прости меня… за все… и…, - мне стало не хватать воздуха, - Реми,… я люблю тебя… Тонкая рука скользнула по моим волосам вниз по скуле, и еле уловимым, но настойчивым движением подняла мое лицо за подбородок. Казалось, карие глаза заглядывают мне в душу. Рем склонился ко мне, на секунду замерев в дюйме от моего лица; его глаза закрылись, и он едва ощутимо коснулся моих губ своими. Отдавшись целиком этому ощущению, я подался вперед. Постепенно касания переросли в настоящий поцелуй, жаркий и томительный, поцелуй двух неисправимых романтиков… Минуты текли рекой. Может быть, оставшееся нам время надо было провести именно так? Десять вечера. Одиннадцать часов до… Мы так и сидели. Я у ног Рема, обхватив его хрупкое тело, прижавшись щекой к груди, чтобы слышать биение сердца. - Ты нужен мне… ты нужен мне, Рем…, - шептал я, прикрыв глаза, - ты должен жить… чтобы ни случилось… - Знаешь, - тихо и печально произнес он, перебирая пальцами мои волосы, - говорят, что любовь может все… А взаимной любви нет преград… Я поднял на него глаза. - Ты…, - почему-то на миг все перестало иметь значение. Пожалуйста, Рем! Пожалуйста, скажи мне это! Умоляю! - Я люблю тебя, Сириус, - прошептал он, вновь склонившись ко мне и целуя мои пересохшие губы. Мир потерял четкость, вещи потеряли смысл, время не имело власти над нами. Я поднялся на ноги, оперся коленом о край кровати, не прекращая поцелуя, и уложил Рема на спину, поглаживая сквозь ткань рубашки его грудь… Сегодня ничего не будет нам мешать, Реми. Никто и ничто! Три ночи. Шесть часов до… В замок мы возвращались, словно опьяневшие. От всего, что мы почувствовали, пережили, ощутили за эти четыре часа. А ведь нам не хватило на это стольких лет… - Пойдем, - Рем потянул меня к лестнице. Мы поднялись на Южную башню. По ночам здесь обитает настоящая романтика. В отличие от высокой и недосягаемой астрономической, Южная во время нашей учебы не пользовалась такой популярностью у влюбленных парочек. Но это и было ценным… Она была вполовину ниже астрономической, но зато глядела на гладь озера, а вдалеке можно было различить черную тень Запретного леса. На небе сиял месяц, звезды горстями были раскиданы на черном бархате. Бросив на каменный пол куртку, я сел, прижав к себе Рема. Он положил голову мне на плечо, щекоча шею дыханьем. - Я так люблю майские ночи, - шепнул он, взяв в свою ладонь мою руку, - слышишь? - Что? – я замер. - Соловей, - в свете месяца улыбка Рема казалась чарующей. И, правда, в тишине ночи крались заливистые трели соловья. Странно, я никогда раньше не слышал его здесь… А прислушивался ли я к ночи? - Реми…, - тихо позвал я. - М-м? - Я люблю тебя, - сейчас эти слова казались мне той спасительной соломинкой, которая могла бы спасти все… - И я тебя люблю, - выдохнул Рем мне в шею, крепко сжимая рукой мою ладонь. Пять утра. Четыре часа до… Когда я открыл глаза, то первые несколько секунд не мог понять, где нахожусь. Над головой бледно-голубое небо от занимавшейся зари. Холод кошачьими шагами прокрадывался под одежду. И, вспомнив все, я встрепенулся. - Рем! Он спал рядом, закинув руку мне на талию. Приоткрыв глаза и щурясь спросонок, он вгляделся в мое лицо. - Все хорошо? – я внимательно смотрел на него. Еще есть время… - Да, - он сонно улыбнулся, - только холодно… - Пойдем лучше…, - я поднялся на ноги и помог встать Рему. Расправив куртку, я накинул ее ему плечи. Мне не хотелось вновь возвращаться в палату, но выхода у нас не было – иначе пришлось бы остаться где-нибудь в коридоре… Я совсем не хотел проспать остаток времени, но в тот момент мозг, не получив должного количества сна, требовал покоя. Добравшись до кровати, я уложил Рема и присел рядом, в надежде, что все же смогу прогнать сон. Если и усну, то я все равно не просплю больше двух часов… Девять утра. Одна минута до… Я вскинулся, моментально проснувшись, словно что-то меня разбудило. И вдруг… я понял, что… Тихий стон Рема. Вновь смертельная бледность на лице, лоб в испарине, глаза широко распахнуты, губы беззвучно бормочут. - Рем! Нет, Рем! – я в отчаянье сжал его руку, крича шепотом, срывающимся и молящим, - Рем! Скажи что-нибудь! Рем! Не умирай! Нет!!!.. Его взгляд источал боль, по щекам сбегали слезы. - Си… риус, - произнес он через силу, словно кто-то невидимый душил его, - я… буду с тобой… всегда… Я люблю тебя… Глаза остекленели, дыхание оборвалось на полувздохе. Я почувствовал, как по моим щекам текут слезы. - И я люблю тебя, Реми… |
| -На главную страницу- | -В слэш по "Гарри Поттеру"- |
Я достаточно долго общался со "стенкой". Хватит.
Злишься на меня? Злись.
Конечно, мне тебя не понять. Куда там!
Доступ к записи ограничен
И на прощанье просто «извини»,
Без пылкости, без жара, без объятий,
Но, слава богу, что и без проклятий,
И только просьба: ты мне позвони...(с)
Давай возьмем это за сюжетную основу!
Ненавижу убивать своих персонажей. Не могу, мне это больно, даже не так, это будто предать, ударить в спину. Особенно когда пишешь в соавторстве с Тобой. Я хотел убить Валеанта, моего Вэла...и вот уже 6 лет как не могу...Рука не поднимается. Черновик уже написан, но не могу я так.
Я автор, но не убийца.
